О себе Александр рассказал немного:
"Жил и живу в Ростове. По специальности - программист, по складу характера - лирик".
Для лирика скуповато, конечно, но стихи хорошие. Так что пусть будет больше стихов.
Улица Садовая
"Улица Садовая, скамеечка кленовая"
гимн Ростова-на-Дону
Многих лет как будто не бывало...
С двух часов до поезда к шести
по Большой Садовой до вокзала
мне пешком не одолеть пути.
И всего до цели метров триста,
но проблема видится в другом:
бодрый шаг бывалого туриста
замедляет каждый старый дом.
Как набат, торжественно и гулко
стопудово виснет на плечах
из глубин знакомых переулков
узнаванья светлая печаль.
Из подъездов памятной картиной,
утекая в тихие дворы,
заплетают ноги паутиной
молодости давние миры.
Справа парк без пышных одеяний
отдохнуть за Лениным прилег...
Старый сводник трепетных свиданий,
поцелуев робких уголок.
Впереди "Дом книги" у фонтана,
как всегда, хоть воду пей с лица,
что лечил стихами неустанно
милостью забытые сердца.
Дальше, на Островского, направо,
то, что миновать никак нельзя -
юности граненая оправа, -
ресторанчик "Старые друзья".
Прямо в ухо через переулок
сладко шепчет мне: "Зависни тут".
верный кладезь старческих охулок,
вернисаж девчат - пединститут.
Вот и спуск, внизу стальной обновой
виден парапет Темерника...
Видами и тайнами Садовой
с ходу не насытиться никак.
Ты теперь другая: в модном платье
расцвела - красива и свежа,
но по мне - и в ношеном халате
ты была чертовски хороша.
Между делом годы освежая
теплым светом каждого угла,
Добрая, Садовая, Большая
для меня ты юность сберегла.
***
Piazza Navona*
Выйду на' люди в зимней тельняшке -
в кои веки над Римом снежит, -
покажу - расступись, итальяшки, -
как куражится русский мужик.
Не бесполой заносчивой примой
я дорогу сюда прочесал:
от любого до третьего Рима
тихим летом четыре часа.
Каждый может оставить тут след свой
погостить, возвышая себя.
Промотавший такое наследство
не захочет, но примет тебя.
Я иду, задираясь, по кону,
каблуками дорожку плету.
Усмехается пьяцца Навона,
корчит рожи смешливый Нептун.
Улыбнувшийся в серое пьяццо,
я коленце задвинул еще:
кто-то будет последним смеяться, -
час России великой пришел.
Мы подняли упавшее знамя,
что не сдюжила ваша рука.
Мы - Империя, правда за нами,
с нами Бог, перед нами - века.
* - площадь в Риме
***
Броня крепка
«Броня крепка, и танки наши быстры», -
фальцетами недавних октябрят
нестройным хором тянут коммунисты
на празднике 7 ноября.
Слова той песни слушаются сказкой:
за броневым могуществом страны,
как за вуалью, толпы за колбаской,
в очередях, где, правда, все равны.
Я равенству учил детей с пеленок,
за молоком вставая в пять утра,
когда писала очередь спросонок
старушка из соседнего двора.
Не попадая в первую десятку,
я право выбирал, борясь со сном:
тереть ли тему с грузчиком за взятку,
или бежать в центральный гастроном.
Но детский взгляд, сияющий как лампа,
с дороги сердце уводил в занос:
«Ура! Ура! Пришел добытчик-папа
и молочко нам в клювике принес!»
Прозревшие сторонники марксизма,
ведомые свободою слепцы,
убогие сыны социализма,
убогой демократии отцы.
Соратники крушений и агоний,
из ближнего, дешевого ларька,
теперь несем в потеющей ладони
увы, совсем не крынку молока.
Уже с утра собратьями родными
нам у дивана тапочки стоят,
и улетают годы отрывные
стремительней в корзину бытия.
Уже не странно слышать вместо «папа»:
«Отец, подкинь на бедность что-нибудь».
Но детский взгляд, сияющий как лампа,
всё греет остывающую грудь.
***
Ведьмак
Благодать к добру используя ту,
на которую Господь дал мне сил,
о несчастье я орал за версту,
о беде за километр голосил.
Только счастья я не чуял никак,
ни чужой душой, ни кожей своей.
Разлетелся слух быстрей ветерка,
что я конченный ведьмак и злодей.
Подхватили мужики топоры,
вилки сперла со столов детвора,
бабы с вилами пошли на прорыв
на открытые ворота двора.
Говорил я, выйдя к ним на крыльцо:
"Цели от' роду другой не имел:
как вываживать на свет подлецов,
отвращая от беды неумех".
Тыкал пальцем, избегая конца,
исцеленных выводил как пример.
Но толпа ревела: "Кончим лжеца!
не желаем никаких полумер!".
Но затихло все, и кончились вдруг
разудалые веселье и гам.
Это падал из протянутых рук
лепесток ромашки к детским ногам.
***
День в деревне
День в деревне по старинке
провожу на воле я:
рощи, тихие тропинки,
как забытые друзья.
Грусть-березоньки подруги -
на холме стоят вдвоем,
широко раскинул руки
серебристый водоем.
Речка тянется на запах
к свежескошенным лугам,
солнце катится на запад
по игривым облакам.
Ветерок с ветлой играет:
то прильнет, то убежит,
деревенская, пустая
тихо улица лежит.
Городским ногам по нраву:
чуть кривясь одним плечом,
за воротами направо
приютился старый дом.
Уперши'сь в подмышки дубу
сделал шаг еще правей,
где к колодезному срубу
прислонился журавель.
В истечение дорожки
две ступеньки на крыльцо,
шорох выцветшей рогожки,
дверь знакомая с кольцом.
После радостных метаний,
в пыль истоптанных полей,
гостю вынеси сметанник,
чарку полную налей.
До краев стакана льется
свет-напиток голубой...
Ах, как весело смеется
моя первая любовь!
***
Крещенские морозы
Ау, крещенские морозы!
Куда вас вьюга занесла?!
Мне свежесрезанные розы -
гримасы зимнего тепла -
напоминают вечер давний,
почивший прежнею зимой:
скрипели крашеные ставни
обозом на передовой.
Разрывы близкие метели -
по счастью, мимо (тут и там),
жужжа, осколками звенели
по беззащитным проводам.
Колонны ветра грозным строем,
сбиваясь с вьюги на буран,
выкатывались с жутким воем
на марш прямой из-за бугра.
Дрожал, как пойманная мышка,
укрепрайон последний мой,
где я, растерянный мальчишка
с зимой вступал в неравный бой.
Стонали комнаты и сени,
но, как мороз ни лютовал,
во имя паводков весенних
стоял мой дом, и я стоял.
Давно мальчишеские войны,
проделки доброй старины,
и страх святой, и смех достойный,
я предпочел делам иным.
Но и сейчас смотря на небо
под Новый год и в Рождество,
ищу мороза, счастья, снега,
зову - победы торжество.
____________________
Нашли ошибку или опечатку в тексте выше? Выделите слово или фразу с ошибкой и нажмите Shift + Enter или сюда.
5 комментариев
В стихотворении "День в деревне" лучше было бы вместо "гостя" все-таки "гостье", ибо дальше стоит "моя первая любовь", получается что первая любовь автора - это гость, звучит крайне двусмысленно. Сметанник с алкоголем - это горючая смесь. Напиток голубой - а это что такое? Сивуха что-ли или еще нечто еще более двусмысленное.
Спасибо. Гостю - это герою стиха, он мужского рода. Насчет горючей смеси: в деревнях в нормальных домах обычно есть корова, молочные продукты - основные в меню. Голубой напиток - хороший самогон. Рекомендую попробовать (в лечебных дозах, конечно).
С уважением, Александр.
"Ведьмак" чем-то напоминает Шервуда Андерсона "Уайнсбург, Огайо" "Книга о нелепых людях" "Руки" (весь рассказ заслуживает внимания). Далее цитата: "А ночью Адольфа Майерса выдворили из пенсильванского городка. Человек десять мужчин с фонарями явились к дверям дома, где он жил один, велели ему одеться и выйти. Шел дождь, и у одного была в руках веревка. Они собирались повесить учителя, но что-то в облике этого человека, такого маленького, бледного, жалкого, тронуло их сердца, и они дали ему убежать. Когда он побежал в темноту, они пожалели о своем слабодушии и погнались за ним, с бранью, бросая в него палки и большие комья грязи, а он, крича, все быстрей и быстрей убегал в темноту"
Спасибо за неожиданный лирический подарок! С интересом прочитал стихи. Многие строчки демонстрируют мастерство автора. Это настоящая поэзия. Браво поэту!
Спасибо, Виктор!