Ихтиолог ЮФУ рассказал, как спасти рыбный промысел в Азово-Черноморском бассейне

В первое воскресенье июля в России отмечается День рыбака. 

О прошлом, настоящем и будущем рыболовной отрасли на юге России рассказал кандидат биологических наук Южного федерального университета. 

В советское время Азовское море было объявлено самым рыбопродуктивным водоёмом мира, но сейчас оно явно не подтверждает свой статус. Доцент кафедры зоологии Академии биологии и биотехнологии Сергей Дудкин рассказал, что в 2022 году вылов рыбы в Азовском море достиг своего исторического минимума – 5,5 тысяч тонн. Для сравнения: Цимлянское водохранилище, площадь которого в 14 раз меньше, дало за тот же год почти 9 тысяч тонн. Такое «безрыбье» связано с тем, что Азовское море претерпевает фазу глубокой трансформации продуктивности.

По щучьим спинам можно было Дон пешком перейти

Об изобилии рыбы в Дону, Чёрном и Азовском морях в «былые времена» ходят легенды, будто бы из реки можно было щуку ведром зачерпнуть, а средний черноморский осетр весил не менее 100 килограммов. Поскольку человеку свойственно идеализировать и приукрашивать прошлое, доцент ЮФУ советует опираться на сухие цифры исторической статистики промысла.

В середине XIX века в Российской империи под общим руководством Карла Эрнста фон Бэра (Карла Максимовича Бэра) была выполнена многоэтапная комплексная биологическая рыбохозяйственная экспедиция (1851–1870), охватывавшая в том числе южные реки и моря империи. Работы в Азовском и Черном морях проводились под непосредственным руководством выдающегося естествоиспытателя-энциклопедиста Николая Яковлевича Данилевского — ботаника, географа, ихтиолога, антрополога и философа.

«Сейчас внимание читателей привлекает его фундаментальный и весьма злободневный политологический труд «Россия и Европа», но нам не менее интересны его ихтиологические работы. Так, по официальной статистике вылов осетровых видов рыб — русского осетра, севрюги, белуги — в Азовском море в середине XIX века в среднем составлял ежегодно 1,28 тысяч тонн, а «белой» рыбы — судака, тарани, леща, сазана, чехони, шемаи, сома и других рыб — колебался от 85 до 100 тысяч тонн. А по утверждению Данилевского, общий вылов рыбы, включая несообщаемое рыболовство, был в 2–3 раза больше официального, то есть 170–300 тысяч тонн», — рассказал Сергей Дудкин.

Он добавил, что в Российской империи улов рыб приводился в пудах (16,38 кг), с 1922 года постепенно промысловая статистика уловов стала выражаться в центнерах (100 кг), и только с 1950-х – в тоннах (1000 кг), а с развитием в СССР океанического рыболовства и ростом общего объема вылова рыбы улов стали выражать в тысячах тонн. Поэтому важно, анализируя исторические источники, правильно и корректно конвертировать единицы измерения — в интернете нередко путают центнеры и тонны и удивляются, какие огромные уловы той или иной рыбы были в прошлом.

Умеренность лучше рекорда

Но и улов в районе 200 тысяч тонн в середине XIX века был выше рационального уровня. Вылов рыбы был промыслом купеческого сословия, и купцы не понимали, что такое активное рыболовство носит истощительный характер для водоёма. К 1911 году объем вылова рыбы в Азовском море упал до уровня 50 тысяч тонн — сырьевая база оказалась истощена.

Потом была Первая мировая война, Гражданская война, пресс рыболовства на экосистему временно ослабел, и запасы рыбы имели возможность восстановиться. К Первой пятилетке СССР вылов рыбы в Азовском море в среднем составлял уже 75 тысяч тонн, и это был бы оптимальный объём, но люди не собирались останавливаться.

«Наступил второй истощающий этап в промысловой эксплуатации запасов рыб в Азовском море. В 1930-е годы в связи с масштабной механизацией промысла и созданием судового промысла рыбы непосредственно в море уловы достигли исторического максимума, а пик вылова пришелся на 1936–1937 годы. Сдерживать промысел было рискованно: учёный, который осмелился бы заявить о явно выраженном истощающем характере такого рыболовства, угодил бы во «враги народа». В среднем в этом десятилетии вылавливалось порядка 220 тысяч тонн рыбы, а в 1936 году — 301 тысяча тонн. Но уже к 1940 году уловы упали до уровня начала века – сырьевая база за несколько лет рекордов была сильно истощена», — объяснил Сергей Дудкин.

Затем наступила Вторая мировая война, запасы рыбы вновь имели возможность постепенно восстанавливаться. Важный урок, заключающийся в том, что столько рыбы ловить нельзя, люди так и не вынесли. Во всех советских источниках именно этот «истощающий» этап 1936–1937 годов берется как пример «истинной рыбопродуктивности» Азовского моря, и на основании именно этих данных Азовское море было объявлено самым рыбопродуктивным водоемом мира. Академик Лев Зенкевич и профессор Теодор Расс пытались развенчать эту легенду, но ее упорно продолжали цитировать и превращать в штамп.

«Определяя параметры разрешенного рыболовства, например, устанавливая разрешенные объемы вылова рыбы и правила промысла, необходимо учитывать не только собственно объем запаса того или иного вида водного биоресурса в какой-то момент времени, но и оценивать возможность проявления каждой популяцией живых существ так называемого эффекта «давления жизни», присущего каждому биологическому объекту — способности поддерживать и наращивать свою численность в конкретных условиях ареала и давления межвидовой и внутривидовой биологической конкуренции», — рассказал Сергей Дудкин.

По словам учёного, определить эту золотую грань неистощительной эксплуатации, когда рыболовством безопасно снимается только часть прироста популяции, — это самое тонкое место в промысловых прогнозах. И далеко не всегда специалистам удается эту грань отстоять под давлением желаний промысловиков.

«Там, где вовремя удалось провести необходимые ограничения и запреты, мы видим бурный всплеск рыбопродукции и восстановления объемов сырьевой базы. А там, где ситуацию удержать не удается, следует глубокая депрессия объемов сырьевой базы и снижение уловов», — подчеркнул Сергей Дудкин.

У специалистов Росрыболовства есть методики и алгоритмы расчета допустимых объемов изъятия рыбы. Но очень многое зависит от грамотной настройки конкретных параметров соответствующих моделей и точного следования алгоритмам на местах.

Рыбак — рыбе друг?

Рассказывая, как в России функционируют заповедники, зоолог ЮФУ Алексей Тихонов отметил, что охотники, как бы это ни казалось контринтуитивно, на самом деле не враги, а друзья диких животных, поскольку охотничьи угодья справляются с тем, что недорабатывают государственные заповедники: в них звери сохраняются и размножаются, и лишь малая часть из них становятся добычей. Сергей Дудкин поделился, что когда-то то же самое можно было сказать и про рыбное хозяйство, но сейчас всё изменилось.

«Условия функционирования охотничьего и рыбного хозяйства несопоставимы. Охотоведы и егеря охраняют и восстанавливают охотничьи ресурсы, зимой подкармливают зверей, проводят мероприятия по восстановлению численности, разводят объекты охоты и выпускают их в угодья. В рыбном хозяйстве промышленное рыболовство осуществляют субъекты экономической деятельности, не связанные никакими обязательствами по улучшению условий среды обитания или искусственному воспроизводству рыбы», — констатировал Сергей Дудкин.

Доцент ЮФУ рассказал, что доступ желающих к использованию водных биоресурсов максимально облегчен, а платежи за это минимальны. Например, государственный сбор за пользование (вылов) хамсы до недавнего времени составлял 20 рублей за 1 тонну улова. То есть промышленник платил государству ренту за вылов хамсы в размере 2 копейки за 1 килограмм, а, выловив и слегка посолив, продавал ее уже по 120 рублей. Зимой же хамса на рынке стоила и 260 рублей за килограмм.

«А государство на полученные 2 копейки должно было содержать всю систему искусственного воспроизводства, все рыбоводные заводы, весь штат инспекторов рыбоохраны, всю рыбную науку, всех отраслевых чиновников. Сейчас размер платы подняли до 150 рублей за тонну. То есть государство стало получать 15 копеек с каждого килограмма. Как показывает динамика многих запасов водных биоресурсов, этого недостаточно для их поддержания на необходимом уровне», — рассказал Сергей Дудкин.

И рыбку съесть, и водопровод наполнить

Итак, мы действительно имеем дело с тем, что современные промышленные рыболовы являются простыми эксплуататорами природных ресурсов и никак напрямую не участвуют в восстановлении рыбных запасов. Но это не главная причина, почему Азовское море многократно сократило свою рыбопроизводительнось, считает доцент кафедры зоологии АБиБ ЮФУ Сергей Дудкин, настоящая причина более глубокая и сложная.

Любая экосистема, по словам учёного, предоставляет человеку комплекс экологических услуг. И съедобная рыба – только одна из возможных услуг водной экосистемы, которую включает Азовское и Чёрное моря, а также все впадающие в них реки: Дон, Кубань и многочисленные лиманы.

«Человеку одной услуги мало. Ему надо, чтобы главные реки были транспортными артериями и трудились в перевозке грузов, служили источниками водоснабжения населения, промышленности и сельского хозяйства, при весеннем половодье не заливали прибрежные населенные пункты и сельхозугодья. Чтобы малые реки аккумулировали воду в бесчисленных прудах для местных надобностей, чтобы водоемы принимали в себя любые стоки водоотведения, включая канализацию, и при этом были чистыми, прозрачными, радующими глаз. Человек хочет получить все эти услуги во всё большем объеме. И изменяет параметры экосистемы под эти растущие нужды», — подчеркнул Сергей Дудкин.

Ихтиолог предложил обратить внимание, сколько гидротехнических сооружений было построено на Дону для судоходства, для орошения и для предотвращения затоплений, вспомнить, как преобразована экосистема реки Кубань. Краснодарское водохранилище спасает от паводков поля Краснодарского края и накапливает достаточно воды, чтобы в регионе можно было заниматься рисоводством, но, если приоритеты расставлены таким образом, нельзя требовать от Кубани, чтобы она была ещё и полноводной и «полнорыбной» рекой. То же касается Ставропольского края: в субъекте функционирует и развивается сеть ирригационных систем для водоснабжения засушливых территорий, но тогда не стоит удивляться, почему так мало пресной воды попадает в Азовское море.

«Мы хотим и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, а экосистема не способна одновременно удовлетворить все запросы и «хотелки» — она необратимо меняется. Сравнивать рыбопродуктивность бассейна Азовского моря в XIX веке, в XX веке и сейчас — некорректно, потому что по большинству ключевых параметров это уже разные экосистемы», — рассказал Сергей Дудкин.

Судак здесь больше не пройдёт

Биолог добавил, что по этой же причине списывать снижение запасов рыбы только на счет нерационального и истощительного рыболовства — антинаучно, если делать такие выводы в отрыве от кардинальной трансформации среды обитания рыбы. А трансформация среды уже заметна и очевидна всем, например, в росте солёности моря.

До недавнего времени в воде Азовского моря было в среднем 12 граммов соли на литр воды, а в связи с сокращением пресноводного стока и изменениями климата стало 15 граммов на литр, то есть 15 промилле, а это только на 2 грамма меньше, чем в Чёрном море.

«Изменение солёности в свою очередь вызвало серьёзную перестройку гидробиоценозов, то есть всех сообществ водных организмов. В сообществах рыб происходят глубокие перестройки, скудеют пастбищные пищевые цепи. Например, судак раньше обитал на всей акватории Азовского моря, а теперь только в Таганрогском заливе и в лиманах — дальше ему слишком солёно. То же касается леща и тарани. Их место занимают «мигранты» из Чёрного моря: зеленушки, морские собачки, морские петухи и другие», — объяснил Сергей Дудкин.

Биопродуктивность Азовского моря на нынешнем этапе перешла к созданию биомассы беспозвоночных. Среди тех, кто живёт на дне, эту роль взяли на себя моллюски: двустворчатые — вселенец анадара и средиземноморская мидия, а также хищные — рапана. Среди тех, кто живёт в толще воды, потоки вещества и энергии замкнули на себе креветки, желетелые гребневики и медузы.

Что посеешь, то и пожнёшь

В условиях глубокой трансформации экосистемы Азовского моря, когда многие виды рыб в силу изменений условий ареала лишены возможности беспрепятственно нереститься, давать потомство и генерировать многочисленные естественные поколения, определяющей становится роль развертывания системы масштабного искусственного воспроизводства и зарыбления водоемов молодью ценных видов рыб, считает зоолог.

«Есть простая крестьянская житейская поговорка: «Что потопаешь, то и полопаешь». Если хотим ловить рыбца, нужно зарыблять море его молодью. То же самое можно посоветовать по судаку, лещу, шемае, осетру, белуге, севрюге, по сазану и по толстолобикам с белым амуром. Но зарыбление — это затраты», — подытожил Сергей Дудкин.

Собирая условно по 15 копеек с килограмма 200-рублевой рыбы, государство вряд ли способно обеспечить масштабную работу рыбоводных заводов. Необходимо выстраивать систему, когда прибыль от улова в необходимом количестве поступала бы на мероприятия по искусственному воспроизводству и зарыблению водоемов. Чтобы рыбные запасы постоянно возобновлялись. Затраты на воспроизводство и прибыль от вылова должны быть экономически взаимно связаны, выразил мнение Сергей Иванович.

По материалам центра общественных коммуникаций Южного федерального университета

Дмитрий Дейнего

____________________
Нашли ошибку или опечатку в тексте выше? Выделите слово или фразу с ошибкой и нажмите Shift + Enter или сюда.