Плятт Ростислав Янович

Ростислав Янович Плятт родился 30 ноября 1908 года в Ростове-на-Дону.

Его отцом был адвокат Иван Плят. Мама Зинаида Павловна Закаменная была украинкой из Полтавы. В 1909 году его отец по совету врачей перевез семью в Кисловодск, поскольку мама Ростислава Плятта страдала болезнью легких. Когда она умерла, Ростислав с отцом в 1916 году переехали в Москву, хотя бабушки Ростислава хотели, чтобы он рос либо на Украине, либо в Польше.

«Мне рассказывали, что у моей колыбели сходились две бабки - Жозефина Феликсовна, мать отца, и Александра Лукинична, мамина мать, - и начиналась тихая битва, -  вспоминал Плятт. - Одна следила, чтобы дитя не усвоило ничего из хохлацкой речи, другая, наоборот, охраняла ребенка от всяких полонизмов. Успеха добились обе: когда я вырос, выяснилось, что я не знаю ни одного языка, кроме русского».

С 1916 года Ростислав учился в девятой московской школе МОНО имени Томаса Эдисона, куда часто приезжали со спектаклями артисты 2-й и 4-й студий МХАТа. Юному Плятту повезло с первых дней его учёбы в школе — драмкружком руководил Владимир Фёдорович Лебедев. Известный артист Московского Малого театра распознал в своём ученике основную сторону его таланта — склонность к комическому. Ростислав собирал рецензии и программки, ежедневно пытался протиснуться без билета во МХАТ. Однажды в своей квартире юный Плятт открыл дверь и не поверил глазам - на пороге стояли артисты его любимого театра. Оказывается, они пришли к отцу просить о юридической помощи. Дело было в том, что автор юмористических рассказов по фамилии Угрюмов написал рецензию, в которой оскорбительно отозвался об актрисе Пыжовой. Актриса, равно как и ее коллеги, обиделась. Артист Ключарев встретился с Угрюмовым и влепил ему пощечину. Угрюмов подал в суд, а защищать мхатовца пригласили отца Ростислава Плятта. Дело завершилось успехом - Угрюмов был наказан, а Ростислав получил возможность ходить во МХАТ через служебный ход. Правда, в труппу его не взяли, но посоветовали поступать в студию Юрия Завадского.

В 1926 году он поступил в студию Юрия Завадского, с которым в дальнейшем будет связан всю свою творческую жизнь. Театральный псевдоним позже Ростислав себе придумал, прибавив одну букву к фамилии и изменив отчество.

В 1927 году состоялся дебют Плятта в спектакле «Простая вещь» по рассказам Б.Лавренева, где Плятт сыграл Человека в пенсне и Офицерика на вечеринке. Актер удачно показался в «Ученике дьявола» Бернарда Шоу в 1933 году и в «Школе неплательщиков» Вернейля в 1935 году.

В 1936 году Плятт вместе с театром Завадского переехал в Ростов-на-Дону из-за отсутствия подходящего помещения в Москве. Это произошло не случайно. В то время в Москве началось движение по «переброске» молодых театров из столицы в крупные центры Советского Союза. МХАТу-2 предложено было ехать в Киев, Театру Рубена Симонова - на Урал. Но эти коллективы отказались выехать из Москвы и вскоре прекратили свое существование. Завадский же согласился переехать в Ростов. Позже Плятт, который в этом городе родился, вспоминал: «Любопытно, что в 1936 году, когда Студия Завадского была переброшена в Ростов-на-Дону, театральные сплетники всерьез подозревали меня в причастности к этой интриге, как единственного ростовчанина в труппе».

Сам Ростислав Плятт вовсе не хотел покидать Москву, а к Ростову относился с иронией. Но позже актер полюбил родной город: на закате лет он назвал ростовские годы лучшими в своей жизни. В Ростове Плятта очень любили. Особенно сложно было достать билеты на спектакли, где он играл в дуэте с Верой Марецкой - супругой режиссера Юрия Завадского. На ростовской сцене Плятт играл Болинброка в «Стакане воды» Э.Скрипа и Скалозуба в «Горе от ума» Грибоедова. По-настоящему крупным успехом пользовалась его роль Фон Ранена в «Днях нашей жизни» Леонида Андреева в 1938 году. В этой роли обнаружилась склонность актера к углубленному, психологически тонкому раскрытию характера. До этого Плятт был признанным комедийным эксцентрическим актером, создавал образы, отличавшиеся острым внешним рисунком, ярко подчеркнутой характерностью.

В 1938 году Плятт вернулся в Москву и до 1941 года работал в Театре имени Ленинского комсомола, где сыграл роль Крогстада в «Норе» Ибсена. Писатель Константин Симонов отметил артиста как единственного и неповторимого исполнителя Бурмина  в «Парне из нашего города» в 1941 году.

Проработав в Московском театре драмы с 1941-го по 1943-й годы, Плятт вернулся к Завадскому и больше не уходил из театра имени Моссовета. За долгие годы работы он выступал в самых разных по масштабу и жанрам ролях. В его репертуаре были эксцентрические роли Болинброка в спектакле «Стакан воды» в 1945 году и Нинковича в спектакле «Госпожа министерша» в 1946 году. Он сыграл в спектакле по произведениям Чехова Тапёра в 1944 году и Дорна в «Чайке» в 1945 году. Он также сыграл современные роли - Гарри Смита в спектакле «Русский вопрос» в 1947 году и Добротворского в спектакле «Закон чести» в 1948 году. Еще он исполнил классические роли Казарина в спектакле «Маскарад» в 1952 году и Яропегова в спектакле «Сомов и другие» в 1954 году. С каждым годом в искусстве Плятта все значительнее определялась психологическая разработка персонажей. В 1964 году Плятт сыграл интеллектуально острый характер Бернарда Шоу в спектакле «Милый лжец» и Цезаря в спектакле «Цезарь и Клеопатра». Вершиной его сценической деятельности в 1960-е годы стал образ старика Купера в спектакле «Дальше — тишина» по произведению В.Дельмара в 1969 году.

Мастер тонких, необычайно выразительных средств, в 1970-е годов он создал интересную портретную галерею. Он сыграл писателя Лавренева  в спектакле «Поющие пески» в 1972 году, Постоянно действующего персонажа в спектакле «Возможны варианты» в 1975 году, генерала Фицбатресса в спектакле «На полпути к вершине» П.Устинова. Автор пьесы, увидевший эту работу, очень высоко ее оценил. Также Плятт сыграл Старорежимное Лицо в спектакле «Версия» в 1977 году, Федора Карамазова в постановке «Братья Карамазовы» в 1979 году.

Плятту исполнилось 30 лет, когда он начал сниматься в кино. Благодаря  роли эпизодического персонажа в популярном детском фильме «Подкидыш», исполненной в 1939 году, актер сразу стал известным. Плятт добился признания, играя в кино роли второго плана, став одним из самых известных советских актеров. Он поздно пришел в кинематограф, поскольку много играл в театре. Ввел тридцатилетнего актера в мир кино Михаил Ильич Ромм. Фильм, в котором Плятт дебютировал, видели все в  Советском Союзе. Эта картина называлась «Ленин в 1918 году». Небольшой эпизод, где Плятт сыграл некоего товарища Иванова, был вырезан, так как собеседником товарища Иванова был Сталин. Поэтому официальным дебютом Плятта долгое время считался фильм «Подкидыш». В нем Плятт решал сложнейшую творческую задачу. Его партнершей была талантливая, но своенравная маленькая девочка, достававшая своими выходками всю съемочную группу.

Плятт тяготел к характерным ролям. Именно таким он был в «Весне» - худой, эксцентричный актер, с яркой пластикой, с «нездоровой» тягой к отрицательным персонажам и выразительному гриму. Его Бубенцов был воплощением самоуверенного, непробиваемого и самовлюбленного хамства.

Со временем у Плятта изменилась внешность. Из худого юноши он превратился в грузного человека с интеллигентной внешностью и добрыми глазами. Те немногие роли, что достались ему в кино 1960-х годов, как правило,  эксплуатировали именно внешние данные – например в «Деловых людях». В 1965 году в фильме «Иду на грозу», открывшем эпоху оттепели в кинематографе, Плятт сыграл абсолютно положительного героя - советского ученого старой школы, беззаветно служащего науке и людям. Надо было быть Пляттом, чтобы профессор Данкевич на экране получился личностью, а не плакатом, ибо абсолютно положительным героям в  кинематографе катастрофически не везло с воплощением.

В 1970 году в фильме «Судьбе резидента» он без всякого грима, на той же самой интеллигентной благообразной внешности, на тихом голосе, мягкой манере говорить показал умного, неброского и мерзкого героя. Но самый известный персонаж Ростислава Плятта - это скромный пастор Шлаг из «17 мгновений весны» во многих отношениях был и остался фильмом уникальным. В частности, герой Плятта -  первый положительный образ священника в советском кинематографе. Причем - абсолютно положительный.

«Я был жаден до работы и очень контактен - мне нравилось узнавать людей, - писал актер в книге воспоминаний «Без эпилога». - Я брался за все, что предлагали, стараясь (по возможности) не ронять свою марку московского артиста Театра имени Моссовета. До явной халтуры не опускался, тем более что с голоду не умирал. Но если в том, что предлагали, мне чудилась искорка чего-то настоящего, я с полной верой в успех входил в работу…».

За почти 50 лет работы в кино Ростислав Плятт снялся, по его словам, «примерно в сорока картинах». Он работал на радио, озвучивал мультфильмы - в том числе читал слова автора в мультфильмах «Слово имеют куклы», «Как львенок и черепаха пели песню», «Алиса в стране чудес», «Алиса в зазеркалье».

Его последней работой стала роль в фильме «Визит к Минотавру». На съемках Плятт сломал шейку бедра. В восьмидесятые годы, в связи с перенесенной тяжелой травмой, Плятт реже выходил на сценические подмостки. Тем не менее, его исполнение центральных ролей в спектаклях «Суд над судьями» Э.Манна (Хейвуд) и «Последний посетитель» В.Дозорцева (Посетитель) — приносило огромную радость зрителям.

По воспоминаниям друзей и коллег, его всегда отличали благородство, изысканность и интеллигентность. Тем не менее, он любил пошутить над коллегами и посмеяться над собой. Например, после окончания работы над озвучиванием радиопостановок приговаривал целомудренно, обращаясь к коллегам по цеху. «А не много ли у нас пляттства на радио?».

В одном из спектаклей в 1950-е годы Ростислав Плятт, игравший важного начальника, должен был пройти из кулисы в кулису по авансцене, приподняв шляпу и приветствуя выстроившихся лицом в зал подчиненных. Зритель видел только затылок Плятта, а остальные актеры были обращены в зал лицом. Когда он снял шляпу, его коллеги увидели на его лбу надпись - нецензурное слово. Актерам было сложно удерживаться от хохота. В другой раз Плятт как-то спросил у Никулина: «Кого из вашей семьи вставить в пьесу?». На что Юрий Никулин ответил: «Вставь Марию Петровну, мою тещу». Во время драматического монолога, стоя у окна, Плятт, играющий американского старика, вдруг говорит: «Противный дождик все еще идет. А бедная Мария Петровна выгуливает собачку Кутю», - и далее по тексту пьесы. Публика ничего не заметила - настолько ловко, не нарушая заданной интонации, ввернул Ростислав Янович в текст зарубежной пьесы московскую Марию Петровну с Кутей.

Одно время в парикмахерских, ресторанах, банях СССР висели объявления: «Чаевые оскорбляют достоинство советского человека». И Плятт, рассчитываясь с парикмахером, неизменно приговаривал, косясь на плакат: «Обожаю оскорблять достоинство советского человека». Расплатившись и оставив щедрые чаевые, спрашивал: «Я достаточно оскорбил ваше достоинство?».

Друзья и артисты, игравшие с ним на одной сцене, говорили, что он был очень щедр и никогда не отказывал тем, кто просил в долг. Однажды реквизитор одолжил у него 10 рублей до получки, но в день выдачи зарплаты обнаружил, что долгов очень много - все раздал, ничего не осталось. Он подошел к Плятту с извинениями и обещанием вернуть еще через три дня.

Плятт поразился: «Единственный человек, который подошел в то время, в которое обещал! Отдашь, не отдашь - ты всегда приходи, я тебе всегда буду давать деньги, сколько тебе нужно».

Он помогал не просто деньгами - за «брата-актера» он был готов обивать начальственные пороги. Он многим «выбил» квартиры, в том числе Ие Саввиной и Ирине Муравьевой.

Ростислав Плятт прожил счастливую творческую жизнь, но его личная жизнь складывалось не просто. Детей у Ростислава Плятта не было. По воспоминаниям актера и друга Плятта Георгия Бахтарова, «Плятт был женат на женщине старше него. Когда-то та работала в театре Корша и была очень эффектной - рыжая с синими глазами. Со временем превратилась в хромую старуху и регулярно грозила ему: «Уйдешь к Верке, я повешусь. Так и знай!».

Вера Марецкая была знаменитой актрисой, супругой режиссера театра Моссовета Юрия Завадского. По словам многих коллег, Ростислав Плятт был долгое время влюблен в нее. После смерти режиссера, он предложил ей руку и сердце, но она отказала, сославшись на возраст. «Слишком поздно начинать новую семейную жизнь», - ответила она.

Зато в работе проблем с отношениями не было. Так, по воспоминаниям худрука театра Моссовета Павла Хомского, актер очень трогательно относился к Фаине Раневской: «Она, как известно, была очень остра на язык, могла запросто обидеть человека остроумным словом, но Ростислав Плятт прощал ей любые резкости».

Очень немногие актеры могли играть с Раневской на равных, но когда они оказывались вдвоем на одной сцене или в одном кадре - возникало настоящее актерское чудо. В кино лучше всех раскрыл возможности этого дуэта Григорий Александров в картине «Весна». А на легендарном спектакле Анатолия Эфроса «Дальше - тишина» плакала вся театральная Москва.

– В 1975 году я ставил спектакль по пьесе Азерникова «Возможны варианты», – рассказывал художественный руководитель Театра Моссовета Павел Хомский, – где Ростислав Плятт играл роль Постоянно Действующего Персонажа (ПДП). Начинался спектакль с небольшой кинозарисовки: на экране демонстрируются районы Москвы, Плятт едет в метро, ему оборвали пуговицы, он идет через сад «Аквариум», подходит к театру… На этом эпизоде кино останавливалось, и на сцене появлялся Плятт. И вот когда мы репетировали, мне ужасно нравилось, как он играет. Большого опыта общения у меня с ним еще не было. Но я удивлялся, что на каждую репетицию Ростислав Янович приходит подготовленным, играет своего героя с особой иронией. И вдруг я замечаю, что настроение у Плятта портится. Несколько дней спустя ко мне подошла актриса Сошальская и говорит: «Паша, вы видите, что Слава нервничает?» Я говорю: «Вижу, но не понимаю, в чем причина: то ли ему пьеса разонравилась, то ли жена болеет». – «Нет, он нервничает, потому что вы ему не делаете замечаний». И с этими словами я ушел домой, не спал полночи – долго искал повод «придраться» к любимому артисту. На следующий день Плятт снова репетировал блестяще, но я осмелел и сказал: «Ростислав Янович, мне кажется, вот в этом месте у нас с мизансценой нехорошо, надо как-то иначе». Он сразу же оживился и говорит: «Давайте, попробуем». Я ответил, что сегодня пробовать не будем, но завтра что-нибудь решим. И вот дома я изобретал какие-то варианты, чтобы не ударить перед Пляттом в грязь лицом. Хотя особенной надобности в смене мизансцены не было, Но Сошальская оказалась права: у Плятта и правда поднялось настроение, в тот же день он стал вспоминать байки и анекдоты.

Его другом и соседом по дому был Юрий Никулин, с которым они снялись в фильме «Родственные души» - о долговязом квартирном воре и не вовремя проснувшемся хозяине квартиры в трогательном ночном колпаке с кисточкой. Однажды Плятт достал для семьи Никулиных билеты на спектакль «Дальше - тишина» - попасть на эту драму о двух стариках можно было только по блату.

Плятт обожал похулиганить. Рассказывает Павел Хомский:

– Ростислав Янович рассказывал мне, как в конце 1930-х годов он на спор голый купался под стенами Кремля. Вы можете себе представить, как это было опасно в ту пору?! Его, конечно же, арестовала милиция, было заведено дело. Но поскольку в это время фильм «Подкидыш» уже вышел на экраны и Плятт стал популярным артистом, то его из милиции выпустили, но исключили из профсоюза. Как ни странно, это не отбило у него желания хулиганить в дальнейшем. Например, в 1974 году во время гастролей мы собрались на читку пьесы у Плятта в номере. Было очень жарко, поэтому он встречал нас, завернувшись в белую простыню, но почему-то с пыжиковой шапкой на голове, которую ему подарили на концерте. А еще он часто соревновался с Никулиным, поскольку жил с ним в одном доме на Малой Бронной. Я знаю, что однажды Плятт, возвращаясь со спектакля, увидел, что машина Никулина очень грязная. И он пальцем на ней написал: «Помой машину, дурак». В 2 часа ночи в квартире Плятта раздался телефонный звонок. Плятт взял трубку, в ней – голос Никулина: «Машину помыл, сам дурак».

Ростислав Плятт любил книги и был очень начитанным и образованным человеком. Считал, что существует только одна национальность в мире - хороший порядочный человек. Однажды, когда ему рассказали о подлости, совершенной одним большим театральным чиновником, Плятт поразился: «Как он может так жить?».

К театру Ростислав Плятт относился предельно строго. Ему не раз предлагали взять студенческий курс в ГИТИСе или поставить спектакль. Но он отвечал: «Это не для меня, я в театре – солдат».

– Я помню, как однажды мы должны были встретиться с Пляттом, но он приболел, – вспоминал Павел Хомский, – поэтому пригласил меня к себе домой. А так получилось, что во время моего визита к Плятту пришел в квартиру некий инструктор из ЦК. Он просил Ростислава Яновича подписать письмо с требованием, чтобы Солженицын выехал из СССР. И я думал: «Как же Плятт сейчас поступит? Ведь если откажет, его пригласят куда следует, начнется политический скандал». Но Плятт и бровью не повел, а сказал этому чекисту: «Пожалуйста, привезите мне «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», «Один день Ивана Денисовича». Я почитаю и, если они действительно окажутся мерзкими, – тогда подпишу». Инструктор исчез и больше не появлялся.

Пожалуй, в Театре Моссовета не было человека, который не любил бы Плятта. Но особенная дружба связывала его с Верой Марецкой.

– Я вспоминаю, например, день, когда хоронили Любовь Петровну Орлову, – рассказывал Евгений Стеблов. – Мы стоим в почетном карауле у гроба. Я, Плятт, Ия Саввина. А Вера Петровна Марецкая сидела там у гроба, где обычно родственники сидят и где сидел Григорий Александров в совершенно ужасном состоянии. Он ничего не видел. Потом, уже на поминках, Ростислав Янович произнес какую-то речь. Марецкая подошла к нему и очень тихо спросила: «Славик, ну ты уже решил, что будешь обо мне на похоронах говорить?». Он говорит: «Верочка, ну что ты такое говоришь?!». Она продолжает: «Нет, ну ты приди ко мне, и мы с тобой вместе порепетируем, а то будешь какую-нибудь ерунду нести». Плятт испытывал к Марецкой некое рыцарское чувство, преклонялся перед ней. И я помню, когда Веры Петровны не стало, мы пришли в театр играть спектакль, а в антракте Плятт позвал меня в свою гримерку. Он присел на стул и спросил: «Вы смотрели вчера по телевизору «Член правительства» с Марецкой?» Я говорю: «Конечно, смотрел». Он говорит: «Правда, здорово?». И на глазах его были слезы.

В последние годы жизни в спектаклях не играл, поскольку, получив травму, стал хромать.

– Я предлагал ему спектакль, где главную роль можно сыграть сидя, – вспоминал Павел Хомский, – Но Плятт мне ответил: «А как же я на поклоны выйду?». Он ужасно не хотел огорчать зрителей своим нынешним видом, перестал выходить из дому, что, мне кажется, ускорило его уход из жизни.

Ростислав Плятт ушел из жизни 30 июня 1989 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

 

____________________
Нашли ошибку или опечатку в тексте выше? Выделите слово или фразу с ошибкой и нажмите Shift + Enter или сюда.