Наши в Осетии. Город мёртвых

Перед посещением самого высокогорного в России аланского Успенского мужского монастыря экскурсовод настоятельно рекомендовал нам усердно помолиться об успешном продолжении и окончании нашего путешествия. Почему — я вскоре понял...

Выехав из Хидикуса и Верхнего Фиагдона, мы сошли с асфальтированного шоссе в Куртатинском (Фиагдонском) ущелье на грунтовую горную дорогу, круто уходящую вверх, на которой с трудом расходятся два автомобиля. Через несколько сотен метров она начала петлять так, что знаменитый поворот «Тещин язык» на Михайловском перевале перед Геленджиком и даже горный «серпантин» перед Дагомысом выглядят как детская шалость.

По левую руку — почти отвесный склон и пропасть глубиною метров 500, если не больше, по правую — скала. А дорога петляет, и очень часто на повороте остается только гадать: идет навстречу другая машина или нам повезло? И так — 14 километров. Неоднократно возникало ощущение, что колеса уже зависли над обрывом и вниз полетел гравий...

Но наш водитель — ас! Он виртуозно разъезжается со встречными машинами. Экскурсовод продолжает повествование… От высоты в 1200 метров над уровнем моря мы поднимаемся до 2500 или даже выше. Потом начинается спуск. И горы справа немного отступают, показывая вдалеке, в облаках, грозную вершину Джимару, с которой сходил ледник Колка.

Минуем небольшое селение в долине, спускаемся еще и попадаем в Гизельдонское ущелье (от реки Гизельдон, впадающей ниже по течению в Геналдон). Вот и очередной пункт нашего путешествия. В самом поселке Даргавс нам делать особенно нечего — его население стремительно сокращается, т.к. несколько лет после схода ледника Колка (пока не проложили новую дорогу) основная дорога сюда — по Геналдонскому (Кармадонскому) ущелью попросту не существовала. Был только оставшийся у нас за спиною горный серпантин, где запросто можно было поседеть.

Выходим из микроавтобуса перед небольшим ларьком, где продают еду-питье и сувениры, и нас тут же окружают ослики, требовательно протягивающие морды за угощением. Вскоре к ним присоединяется большая белая собака. А я восторженно вдыхаю чистейший воздух 16-17 километровой долины и оглядываю окрестности.

Прямо перед глазами, на склоне горы, высится фамильная башня Аликовых. Она была одновременно и жилою, и дозорной. С нее видна вся долина — прекрасное место для круглосуточного наблюдения. Чуть ниже башни — вход в «город мертвых». Это — памятник федерального значения, охраняемый ЮНЕСКО.

Он представляет собою комплекс из почти 100 фамильных склепов многоразового использования, относящихся к XIV-XVIII векам. Как рассказал экскурсовод, самые богатые семьи могли позволить себе усыпальницу с четырехскатной крышей, чуть победнее — с двускатной.

Усопшего заворачивали в ткань или клали в подобие выдолбленной из ствола дерева лодки (здесь! Где в помине нет судоходных рек и озер!), просовывали в окошко. И — странное дело — местный воздух мумифицировал тела. Причем, количество погребенных в одной усыпальнице могло достигать 100 (внутри многих из них выдолблены глубокие ямы). Говорят, что во время эпидемий, заразившаяся семья в полном составе уходила в свой склеп и хоронила себя заживо, чтобы не ставить под угрозу все селение…

Некрополь выглядит величественно, таинственно, устрашающе… И я перевожу взгляд немного влево, через русло реки Гизельдон, над которой высится вершина Читджитыхох высотою «каких-то» 2820 м. над уровнем моря! И к ней бесконечно цепляются облака. Божественно!..

Алексей Гриценко