Начало увлекательного повествования Людмилы Андреевны в материале от 22.04.23, продолжение – 29.04.23, 06.05.23, 13.05.23, 20.05.23, 27.05.23.
Величие и простота отца
К отцу у меня двоякое отношение. Ему было 48 лет, когда я родилась. Может, поэтому не видела его таким молодым, как старшие мои сестры и братья. Для меня отец был олицетворением грамотности. Уроки до 5 класса по математике я делала с ним. Читал он много, книги постоянно брал в библиотеке, и стопка их постоянно лежала в доме. Любовь к чтению он привил всем детям. Семейное чтение были традиционным. Мы садились вокруг стола, и папа читал нам. Коммунистом он был ярым. И качества экранного коммуниста всегда воплощал в себе. Был непримирим к начальству, если обижали людей. Был избран депутатом в Снежнянский совет. Я всегда его называла «папа».
Он, когда я была маленькая, ходил в военной форме или пожарной шинели. Меня это коробило. Я понимала, что так уже не одеваются. Интересно: он брился острой бритвой. Она часто тупилась. И на спинке кровати всегда висел кусок широкого кожаного ремня, о который он правил бритву. Этот кожаный ремень был олицетворением и наказания. Но никогда отец не ударил ни одного ребёнка. Иногда, сотворив что-либо, я забрасывала ремень далеко под кровать.
Он редко отдыхал, что-то мастерил, строил, подбивал, ремонтировал, поправлял. Но что бы он ни делал своими руками, всегда выходило топорно. Обижаться на него за это было невозможно. Мама его ругала за это: «Руки не оттуда выросли, только начальником можешь быть». Сыновья всегда смеялись над его мастерством и, приезжая, переделывали. Доброты он был необыкновенной. «Для людей», – как говорила мама.
После войны, когда мужчин было мало, отец стал в почёте у женщин. На него все заглядывались. А он, наверное, был и не против такого внимания. Мама обижалась, но виду никогда не подавала. Молчала. А отец все же её любил. Мама его ругает, а отец, выпивши, оправдывался: «Маша, ну что я такого сделал? Я что, пьяный пришёл домой, ругаюсь? Дерусь?» И правда: выпив, отец всегда ложился спать. И мы никогда не слышали, чтобы родители ругались.
Мама
Мама прожила долгую жизнь. В 1912 родилась, а в августе 2001 года, перешагнув столетие, тысячелетие, умерла. Тихо, после ночи не проснулась, но ещё два дня Диана поддерживала в ней жизнь. Ждали, пока я прилечу из Питера. Она была для нас всех авторитетом. Как ей удавалось прокормить нас на гроши, которые приносил отец, не представляю. Это нищенское существование и породило в ней чрезмерную бережливость. Она запасала на потом. Хранила белье хорошее, а спали на старых, латаных простынях. Но всегда она одевалась прилично и с достоинством носила хорошие платья, купленные когда-то. Любила читать. Книги для неё были священными. Любила математику. Всегда задавала задачки внукам, носила в кармане сделанные из металла сцепленные фигурки. Их необходимо было разъединить, не применяя силу. Любовь к математике передалась потом и мне.
В Бога не верила. Она росла в то время, когда церкви стали уничтожать. Так и говорила с сожалением: «Прожила всю жизнь, а так и не научилась креститься и молиться». Крестик ей надела дочь Света, когда маме было далеко за 70, и заставила читать Библию.
Мы все виноваты перед ней. Она так никогда и не съездила в санаторий, хотя намекала, что хотела бы побывать. Отдохнуть. А мы только нагружали её внуками. Диану она взяла воспитывать совсем маленькой в три месяца, мне надо было заканчивать университет. Ей было тогда 62 года. Я привезла Диану, и она не возражала. Кормила, пеленала, мыла. Потом брат Виталий привёз маленького Вовку. А летом все внуки были у неё - Гена, Оксана, Диана, Вова, Женя. Приезжали внуки с Камчатки: Андрей, Наташа, Саша. Всех надо было накормить, уложить. И никогда она не роптала: когда же я отдохну от внуков. Она до последнего варила, чистила. Старалась до конца своих дней никому не быть в тягость.
Отдать должное – всегда следила за своим здоровьем: «Что будет, если я слягу, кто будет смотреть? Никому не хочу быть в тягость». Читала медицинскую литературу, лечила себя травами. Собирала и сушила их, учила меня распознавать травы. Зимой пила чаи и заварки только из трав и ягод.
Я до сих пор помню эти семейные сборы в селе. Огромное семейство собиралось за столом. Как светились мамины глаза за своих детей. Она всегда говорила: «Лучше и красивее моих детей нет». Всегда ждала весточки, письма от нас. Заставляла отца писать письма всем родным в Сибирь. Всегда жалела, что уехала оттуда – от своих родных. Со всеми соседями жила дружно, старалась чем-либо угостить.
Ранжир сестёр: мудрая, красивая, добрая, умная
Однажды, когда все родственники собрались за большим столом (это обычно человек 20-25), Виктор Старокож, брат зятя, сказал речь, посвящённую нашему семейству Сычёвых:
- Хочу выпить за женщин из семьи Сычёвых. Я всех вас разделяю так: самая мудрая – это Лида, самая красивая – это Света, самая добрая – это Галя, самая умная – это Люда.
- Витя, а чем «мудрая» отличается от «умной»? – обиженно спросила я.
- Мудрая – это осторожная, взвешенная, рассудительная, а ты – просто умная, знаешь много, грамотная, – пояснял Виктор.
- Ну, спасибо, – наигранно обижалась я, не понимая, хорошая это оценка или нет.
Это было прекрасно! Сколько нас собиралось у мамы в Куйбышеве! Сначала все шестеро детей со своими жёнами, мужьями. Потом дети со своими детьми, потом с внуками. Сейчас я скучаю по этим сборам. Все приезжали, обсуждали, рассказывали. Мама вся светилась на этих встречах. Гордилась своими детьми.
Вот почему я так радуюсь, когда теперь мои дети приезжают ко мне со своими детьми. Радуюсь встрече с братьями, сёстрами за одним столом. Но, увы, время ушло. Нет моих старших сестёр – Светы и Гали. Лида живёт на территории бывшей Донецкой области, под Мариуполем, куда никак не доехать. Встретиться нам вместе уже не получится, и собрать талисман рода Сычёвых тоже. Талисман – это глиняный круг, разрезанный на шесть частей. Когда мы собираемся, то привозим каждый свой кусочек и складываем, как паззлы, получается круг.
Знаменитые мыслители (из воспоминаний Лиды, сестры, и её подруги Ковтун Нины)
Моей сестре Лиде и её подруге по 88 лет (2022). В школьные годы заложенная дружба пережила всё. Нина живёт в Москве. Сестра Лида живёт под Мариуполем. Дети, внуки, правнуки. Редко удаётся им собраться. Любят вспоминать прошлое. Мне показались забавными некоторые их воспоминания.
Нина была одна у матери. Мать работала геологом в Куйбышеве. И нещадно била и наказывала дочь. До сих пор Нина ей этого не может простить. А у Сычёвых была большая семья. Лида, самая старшая, подружилась с Ниной. Лиде было стыдно показать, в какой халупе живёт её многочисленная семья. И Нина один раз выследила, где живёт Лида, и увидела всю бедность семьи. Потом всегда таскала то конфеты, то сахар детям.
- У тебя, Нина, всегда был вкусный сахар, – вспоминает Лида.
- Я ведь одна была, мама, она как геолог, получала паек.
- Нина, где мы доставали с тобой галстуки? – спрашивает Лида.
- Как где? Мы у тётки на дворе украли красную кофточку и сшили себе красные галстуки.
- Украли? Кофточку? Ну, что ты Нина, – возражает Лида.
- Да. У нас все, что было связано с галстуком, это святое, – торжественно заявляет Нина.
- Помнишь нашу шифровку – СКЗМ? Мы везде её писали на дороге, в тетрадке.
- Все учителя, дети допытывались, что это такое? А мы молчали.
- Потом, когда ты уехала, я тебе на письмах сверху конверта писала СКЗМ. Потом папу вызвали в сельсовет и сказали, чтобы я не писала эти шифровки на конвертах. Бдели в отношении детей, – говорит Лида.
Я, сидя возле скайпа и слушая разговор, вмешиваюсь и с нетерпением спрашиваю: «Наконец-то, не темните и откройте, что же такое ваше СКЗМ?» – они молчат. – «Да ладно это все детство», – соглашаются.
- Ну, скажите, - настаиваю я.
- Сычева и Ковтун – Знаменитые Мыслители! – отвечают.
И эти девчоночьи тайны могли кого-то затронуть! Шпиономания.
Уходит в прошлое эпистолярный жанр
Все уходит в прошлое. И если о человеке можно было судить по его письмам, то, к сожалению, сейчас, личность остаётся незаметной по внутреннему содержанию. О чём мечтал? Что происходило? Какие события?
Всегда интересно начинались письма у папы и мамы. Мама, правда, редко их писала, корявым почерком – и все заставляла папу писать. Он и писал письма всей маминой родне в Сибирь, детям. И письма всегда начинались одинаково: «Здравствуйте, наши дорогие (перечисление) и все ваши дети. С приветом к вам Андрей Игнатьевич, Мария и наши дети Света, Галя, Виталий, Люда, и желаем вам всего самого хорошего, и главное – всем здоровья. Теперь немного о своей жизни…». Письма были незамысловатые. Как чувствовали, что делали, где находятся дети, какая погода, какой урожай, сколько стоит мясо, ещё тот дефицит.
Я, студентка, получала такие письма и по почерку сразу узнавала, кто написал, будет ли это письмо оптимистичным, как у Толика, обычным перечислением всех событий, как у папы, или от сестры Гали с Камчатки и содержать три рубля (большое подспорье для студентки) в закрывающейся открытке, чтоб не было заметно на просвет почтовикам.
Все это исчезло. Теперь только СМС. «Пр. к. д.?» (привет как дела?) или что-то вроде этого.
Продолжение следует
С уважением, Козырева Елена
Подготовила
____________________
Нашли ошибку или опечатку в тексте выше? Выделите слово или фразу с ошибкой и нажмите Shift + Enter или сюда.
В последнюю неделю осени ростовчанам будут отключать свет
